Пора рассказать кому-нибудь обо всём, что он видел,объяснить происходящее такому человеку, к которому прислушаются короли. И,дойдя до жилой части дворца, мальчик решительно направился к комнате, где вмрачной меланхолии страдал Бэйрек.

– Бэйрек, – позвал Гарион через закрытую дверь, послетого как напрасно стучал несколько минут.

– Уходи, – донёсся хриплый голос.

– Бэйрек, это я, Гарион. Мне нужно поговорить с тобой.

Последовало долгое молчание, потом медленные шаги. Дверь открылась.Вид Бэйрека был ужасающим: туника помята, усеяна пятнами, рыжая борода спутана,длинные косы взлохмачены, а волосы растрёпаны. Но хуже всего выражение глаз –словно у загнанного зверя; смесь ужаса и отвращения к себе столь ясно читалисьна лице, что Гарион невольно отвёл глаза.

– Ты видел это, не так ли? – требовательно спросилБэйрек. – Заметил, что произошло со мной?

– На самом деле я ничего не заметил, – осторожно сказалГарион. – Просто стукнулся головой о дерево, так что искры из глаз посыпались.

– Но ты должен был видеть, должен, – настаивал Бэйрек.– Не мог не заметить мою Погибель.

– Погибель? – не понял Гарион. – Какую Погибель? Тыведь жив.

– Погибель не всегда означает смерть, – мрачнопробормотал Бэйрек, бросаясь в большое кресло. – Я бы хотел умереть. Погибель –это ужасная вещь, которой предназначено иногда случиться с человеком, и смертьещё не самое худшее.

– Ты просто наслушался эту старую слепую сумасшедшуюведьму, – запротестовал Гарион.

– Дело не только в Мартжи, она лишь повторяет то, чтознают все в Чиреке.

Когда я родился, мать с отцом, по обычаю, позвалипрорицателя. Чаще всего гадание ничего не показывает и в последующей жизничеловека не происходит значительных событий. Но иногда предзнаменования слишкомясны и все знают, что над ребёнком нависло Проклятие.

– Это всё суеверия, – фыркнул Гарион. – Никогда невстречал гадалку, которая смогла бы сказать, пойдёт ли завтра дождь. Одна изних пришла на ферму Фолдора и предсказала Дернику, что тот умрёт дважды. Ну неглупость ли?!

– Чирекские прорицатели гораздо искуснее, – отозвалсявсё ещё погружённый в мрачные мысли Бэйрек. – И мне они всегда говорили одно ито же. Я превращусь в чудовище. Сотни раз я слышал от них эти слова, и теперьнаконец всё сбылось.

Два дня я сижу здесь и наблюдаю, как волосы на телестановятся всё гуще, а зубы заостряются.

– Тебе всё кажется, – покачал головой Гарион, –по-моему, выглядишь как обычно.

– Ты добрый малый, Гарион, – вздохнул Бэйрек, – ипытаешься меня утешить, но глаза меня не обманывают: зубы становятся клыками, ана теле растёт мех.

Пройдёт немного времени, и Энхегу придётся заковать меня ипосадить в каземат, чтобы я не причинил никому вреда, или сбегу в горы и будужить с троллями.

– Чепуха, – настаивал Гарион.

– Скажи, что ты видел позавчера, – умоляюще попросилБэйрек, – как я выглядел, когда превратился в чудовище?

– Ничего я не заметил, кроме того, что в глазах всёпоплыло от удара о дерево, – заверил Гарион, стараясь говорить как можноправдивее.

– Я только хотел знать, в какого зверя превращусь, –глухим от жалости к себе голосом пробормотал Бэйрек. – Стану ли медведем илитаким страшным уродом, что и названия для меня не найдётся?

– Ты совсем не помнишь, что произошло? – осторожноспросил Гарион, пытаясь выбросить из головы странный двойственный образБэйрека-медведя.

– Ничего, – покачал головой Бэйрек. – Услыхал твойкрик, а потом очнулся и увидел, что кабан издыхает у моих ног, а ты лежишь поддеревом весь залитый кровью. Однако чувствовал, что превращаюсь в зверя, дажезапах его ощущал.

– Это был запах кабана, а ты просто на миг потерялголову от волнения, – заверил Гарион.

– Хочешь сказать, обезумел? – с надеждой глядя наГариона, спросил Бэйрек, но тут же покачал головой. – Нет, Гарион, я и раньшевпадал в неистовство, но такого не случалось. На этот раз всё было совершеннопо-другому.

Он тяжело вздохнул и задумался.

– Ты не превратишься в чудовище, – настаивал Гарион.

– Я знаю только то, что знаю, – упрямо повторил Бэйрек.

И тут на пороге появилась леди Мирел, жена Бэйрека.

– Вижу, ты уже пришёл в себя, мой повелитель, –объявила она.

– Оставь меня в покое, Мирел, – устало сказал Бэйрек, –сейчас не до твоих игр.

– Игр, мой повелитель? – с невинным видом подняла бровиМирел. – Я только не желаю пренебрегать своими обязанностями. Если мойповелитель нездоров, я обязана заботиться о нём. Ведь это право жены, не такли?

– Хватит беспокоиться о правах и обязанностях, Мирел.Оставь меня и уходи.

– Мой господин особенно настаивал на соблюдениинекоторых прав и обязанностей в ночь своего возвращения в Вэл Олорн, – заметилаона, – так что даже запертая дверь моей спальни не смогла умерить его пыл.

– Хорошо, – согласился Бэйрек, слегка краснея, – яочень сожалею, что позволил себе подумать, будто отношения между намиизменились. Значит, ошибся, больше не буду беспокоить тебя.

– Беспокойство, мой повелитель? – удивилась она – Нообязанности не должны доставлять беспокойства, а хорошая жена обязанапокоряться всем требованиям мужа, независимо от того, как бы он ни был пьян илизол, когда приходит к ней ночью. Никто и никогда не смог бы обвинить меня впренебрежительном отношении к подобным посещениям.

– Тебе страшно нравится всё это, не так ли?

– Что нравится, мой повелитель? – беспечно, с едвазаметной горечью усмехнулась она.

– Чего ты хочешь, Мирел? – резко спросил Бэйрек.

– Ухаживать за своим повелителем на одре болезни,заботиться и наблюдать, как она прогрессирует, замечать появление каждогосимптома.

– Неужели ты так сильно ненавидишь меня? – тяжеловздохнул Бэйрек. – Поосторожнее, Мирел, а то мне и в самом деле придёт в головунастоять, чтобы ты оставалась со мной, как и подобает жене. Посмотрим,понравится ли тебе жить взаперти в одной комнате с беснующимся зверем.

– Если мой повелитель совсем потеряет разум, я всегдамогу добиться, чтобы его приковали к стене, – глядя с холодным безразличием вгневные глаза мужа, отпарировала она.